"Дата открытия, История появления": Шестиэтажный доходный дом был построен в Нащокинском переулке в 1911 г. Проект принадлежал архитектору М.М. Черкасову. Строгий лаконичный фасад почти не имеет украшений. Два первых этажа на полуподвале рустованные и как бы продолжают собой декор стоящего рядом особняка № 4. "Владельцы и значимые персоны": В конце XIX в. владение принадлежало семье богородских купцов Лазаревых, а в 1914 и до революции С.Д. Синельникову. Летом 1917 г. здесь в квартире 16 жил поэт Борис Пастернак. Квартира пустовала, занимавшая ее сестра давнишней приятельницы Пастернака Фанни Збарской летом получила место земского врача под Мытищами, и Пастернак ненадолго поселился в Нащокинском. В «Людях и положениях» Пастернак вспоминал: «В июле 1917 года меня, по совету Брюсова, разыскал Эренбург». И.Г.Эренбург посетил Пастернака именно в этом доме и оставил его краткое описание: «Я познакомился с Пастернаком в то самое лето, когда “ветер лускал семечки и пылью набухал”. Он жил недалеко от Пречистенского бульвара в большом доме. Это было время “Сестры моей жизни”. Он читал мне стихи. Не знаю, что больше меня поразило: его стихи, лицо, голос или то, что он говорил. Я ушел полный звуков, с головной болью. Дверь внизу была заперта — я засиделся до двух. Я поискал швейцара, его не оказалось. Я пошел назад, но не смог разыскать квартиру, где жил Пастернак. Это был дом с переходами, коридорами и полуэтажами. Я понял, что мне не выбраться до утра и сел на ступеньку. Лестница была чугунная, под ногами копошилась ночь. Вдруг дверь раскрылась. Я увидел Пастернака. Ему не спалось. Он вышел погулять. Я просидел добрый час возле той самой квартиры, где он жил. Он нисколько не удивился, увидев меня; я тоже не удивился». Именно на этот адрес приходили письма от Елены Виноград, которой поэт посвятил свою книгу. «Когда я заканчивал «Поверх барьеров», девушка, в которую я был влюблен, попросила меня подарить ей эту книгу. Я чувствовал, что это нельзя — я увлекался в то время кубизмом, а она была сырая, неиспорченная, — и я тогда поверх этой книги стал писать для нее другую — так родилась „Сестра моя — жизнь“, она так и не узнала об этой подмене», - писал Пастернак. В 1920-х в квартире 7 жили сестра Сергея Эфрона Вера Яковлевна Эфрон – драматург, педагог, преданный друг М. Волошина. «…Она всегда живет другими и о других… Я почти никого не знаю, в ком бы чувствовалось столько духовной чистоты, жертвенности и безвыходности, как в Вере, и кто побуждал бы к себе такую мучительную любовь…» - писал о ней поэт. "Современное назначение": Сейчас это «элитный» дом в самом «элитном» районе Москвы, жильцы содержат охрану. Дежурный охраны высказал предположение, что упомянутый Эренбург заблудился потому, что пропустил лестничный марш, ведущий к выходу, и спустился в подвал, оттуда прямого выхода на улицу нет. В 1917 г. электричества на лестницах, видимо, не было, и ему пришлось сидеть в темноте на ступеньке, пока из квартиры не вышел Пастернак. Вспоминая эту встречу, Пастернак говорил А.К.Тарасенкову: «Я хочу вам сказать, что прочел страницы Эренбурга обо мне и Маяковском. Все это неверно. Не так. Я вовсе не читал стихи Эренбургу в первую встречу. Наоборот, он читал мне свои. Вначале Эренбург не понимал и не принимал меня и А.Белого. Это Брюсов убедил Эренбурга, заставил его читать и понимать мои стихи. Вообще мало мне нравится, как пишет Эренбург. Все это как-то бескостно, все у него взято с кондачка. Даже стиль. Он, конечно, пишет обо мне с самыми лучшими намерениями, я это знаю, но все же это все неверно» Дом всегда был жилым. Шестиэтажный доходный дом был построен в Нащокинском переулке в 1911 г. Проект принадлежал архитектору М.М. Черкасову. Строгий лаконичный фасад почти не имеет украшений. Два первых этажа на полуподвале рустованные и как бы продолжают собой декор стоящего рядом особняка № 4. В конце XIX в. владение принадлежало семье богородских купцов Лазаревых, а в 1914 и до революции С.Д. Синельникову. Летом 1917 г. здесь в квартире 16 жил поэт Борис Пастернак. Квартира пустовала, занимавшая ее сестра давнишней приятельницы Пастернака Фанни Збарской летом получила место земского врача под Мытищами, и Пастернак ненадолго поселился в Нащокинском. В «Людях и положениях» Пастернак вспоминал: «В июле 1917 года меня, по совету Брюсова, разыскал Эренбург». И.Г.Эренбург посетил Пастернака именно в этом доме и оставил его краткое описание: «Я познакомился с Пастернаком в то самое лето, когда “ветер лускал семечки и пылью набухал”. Он жил недалеко от Пречистенского бульвара в большом доме. Это было время “Сестры моей жизни”. Он читал мне стихи. Не знаю, что больше меня поразило: его стихи, лицо, голос или то, что он говорил. Я ушел полный звуков, с головной болью. Дверь внизу была заперта — я засиделся до двух. Я поискал швейцара, его не оказалось. Я пошел назад, но не смог разыскать квартиру, где жил Пастернак. Это был дом с переходами, коридорами и полуэтажами. Я понял, что мне не выбраться до утра и сел на ступеньку. Лестница была чугунная, под ногами копошилась ночь. Вдруг дверь раскрылась. Я увидел Пастернака. Ему не спалось. Он вышел погулять. Я просидел добрый час возле той самой квартиры, где он жил. Он нисколько не удивился, увидев меня; я тоже не удивился». Именно на этот адрес приходили письма от Елены Виноград, которой поэт посвятил свою книгу. «Когда я заканчивал «Поверх барьеров», девушка, в которую я был влюблен, попросила меня подарить ей эту книгу. Я чувствовал, что это нельзя — я увлекался в то время кубизмом, а она была сырая, неиспорченная, — и я тогда поверх этой книги стал писать для нее другую — так родилась „Сестра моя — жизнь“, она так и не узнала об этой подмене», - писал Пастернак. В 1920-х в квартире 7 жили сестра Сергея Эфрона Вера Яковлевна Эфрон – драматург, педагог, преданный друг М. Волошина. «…Она всегда живет другими и о других… Я почти никого не знаю, в ком бы чувствовалось столько духовной чистоты, жертвенности и безвыходности, как в Вере, и кто побуждал бы к себе такую мучительную любовь…» - писал о ней поэт. Сейчас это «элитный» дом в самом «элитном» районе Москвы, жильцы содержат охрану. Дежурный охраны высказал предположение, что упомянутый Эренбург заблудился потому, что пропустил лестничный марш, ведущий к выходу, и спустился в подвал, оттуда прямого выхода на улицу нет. В 1917 г. электричества на лестницах, видимо, не было, и ему пришлось сидеть в темноте на ступеньке, пока из квартиры не вышел Пастернак. Вспоминая эту встречу, Пастернак говорил А.К.Тарасенкову: «Я хочу вам сказать, что прочел страницы Эренбурга обо мне и Маяковском. Все это неверно. Не так. Я вовсе не читал стихи Эренбургу в первую встречу. Наоборот, он читал мне свои. Вначале Эренбург не понимал и не принимал меня и А.Белого. Это Брюсов убедил Эренбурга, заставил его читать и понимать мои стихи. Вообще мало мне нравится, как пишет Эренбург. Все это как-то бескостно, все у него взято с кондачка. Даже стиль. Он, конечно, пишет обо мне с самыми лучшими намерениями, я это знаю, но все же это все неверно» Дом всегда был жилым. Источник: https://um.mos.ru/houses/dokhodnyy_dom_lazarevykh